Закон о неплатежеспособности: Функция задолженности в соответствии с § 19 (2) 1 InsO
(1) Чрезмерная задолженность в соответствии с законодательством о несостоятельности является независимым доказательством намерения должника нанести ущерб кредиторам и полным доказательством осведомленности ответчика по расторжению о таком намерении.
(2) Сила доказательства зависит от вероятности неплатежеспособности должника и неизбежности ее наступления.
(3) Бремя представления и доказывания фактических обстоятельств, из которых следует чрезмерная задолженность должника в соответствии с законодательством о несостоятельности, в принципе лежит на управляющем в производстве о расторжении несостоятельности.
(4) Представление годовой финансовой отчетности в рамках налогового разбирательства, в которой отражен дефицит, не покрытый собственным капиталом, не влечет за собой обязанности налоговых органов наблюдать и выяснять возможную чрезмерную задолженность в соответствии с законодательством о несостоятельности.
Несостоятельность GmbH регулярно вызывает гражданские судебные споры, которые администратор неплатежеспособности ведет, например, против управляющих директоров или против различных противников уклонения. Такие судебные разбирательства часто бывают успешными только в том случае, если истец, управляющий несостоятельностью, справляется с возложенным на него бременем представления и доказывания. На практике играют роль как признаки доказывания, разработанные в прецедентном праве, так и вопрос о том, как распределяется бремя представления и доказывания в первую очередь.
Федеральный Верховный суд (BGH) рассмотрел оба вопроса в обсуждаемом здесь решении от 03.03.2022, которое было вынесено по делу об уклонении с намерением в соответствии с §§ 133 (1), 143 (1) InsO. В частности, суд вынес решение по вопросу о распределении бремени доказывания в активном производстве оспаривающего администратора неплатежеспособности, в котором между сторонами оспаривается вопрос о чрезмерной задолженности в соответствии с законодательством о неплатежеспособности. В нем также рассматривался вопрос о том, может ли чрезмерная задолженность по законодательству о несостоятельности согласно § 19 (2) предложение 1 InsO быть доказательным признаком для субъективных предпосылок оспаривания с умыслом.
Содержание и предмет решения
В своем решении, которое будет обсуждаться здесь, Федеральный Верховный суд разъяснил, что чрезмерная задолженность по законодательству о несостоятельности в соответствии с § 19 (2) предложение 1 InsO также является независимым доказательным признаком для наличия субъективных предпосылок фактов в контексте расторжения с намерением по правилам § 133 (1), 143 (1) InsO.
BGH отклонил апелляцию истца — администратора несостоятельности на решение OLG Hamburg от 21 июня 2018 года (1 U 29/18). Ранее управляющий банкротством уже потерпел неудачу в первой инстанции в своем иске об уклонении от уплаты налогов против налоговых органов, против которых он подал иск в региональный суд Гамбурга (решение от 19 января 2018 года — 322 O 322/17).
В частности, управляющий банкротством предъявил требования о реституции к налоговому органу-ответчику в активном иске после уклонения в банкротстве по аспекту умышленного уклонения. Он потребовал возврата 20 792,43 евро, которые ранее были взысканы налоговыми органами со счета должника по делу о несостоятельности путем прямого дебета. Истец, управляющий банкротством, вывел субъективные предпосылки умышленного уклонения, а именно намерение должника поставить кредиторов в невыгодное положение и соответствующую осведомленность противника уклонения, из того факта, что налоговым органам было известно о двух годовых финансовых отчетах должника на момент прямого дебета, каждый из которых показывал дефицит, не покрываемый собственным капиталом.
BGH отклонил апелляцию и постановил, что оспаривание согласно § 133 (1) InsO не имеет успеха в любом случае, поскольку налоговый орган-ответчик не знал о возможном намерении должника поставить кредиторов в невыгодное положение.
Суд указал, что существуют различные признаки, говорящие в пользу субъективных предпосылок для оспаривания намерения по § 133 (1) InsO. К ним относятся не только признанная угроза неплатежеспособности или тот факт, что неплатежеспособность уже наступила. Предоставление несоответствующего покрытия в стесненных финансовых обстоятельствах также может говорить о намерении должника поставить кредиторов в невыгодное положение и о том, что оспаривающая сторона знала об этом намерении. Дополнительным доказательством может служить прямой ущерб кредиторам, причиненный оспариваемым правовым актом, или передача последнего ценного объекта — возможно, близкому — третьему лицу. Наконец, предоставление особого преимущества в случае неплатежеспособности также говорит в пользу намерения поставить кредиторов в невыгодное положение и осведомленности об этом.
Далее суд отметил, что каталог доказательств, приведенный судом, не является исчерпывающим, и что возможны дополнительные обстоятельства, говорящие в пользу субъективных предпосылок оспаривания с намерением, которые должны быть включены судьей по фактам в общую оценку, которая должна быть сделана в каждом конкретном случае. В этом контексте схематичный подход был недопустим. Прежде всего, обстоятельства, при которых было совершено оспариваемое юридическое действие, сами по себе могли оправдать допущение субъективных предпосылок оспаривания умысла. То же самое относится и к экономической ситуации должника. По мнению Федерального верховного суда, кризис может быть известен настолько, что только на этом основании можно сделать достаточный вывод о намерении должника поставить кредиторов в невыгодное положение и о том, что оппонент знал об этом намерении, по смыслу § 286 Гражданского процессуального кодекса. Однако, необходимое убеждение может также вытекать только из краткого описания экономической ситуации и обстоятельств, при которых было совершено оспариваемое юридическое действие.
Далее BGH указывает, что юридическая чрезмерная задолженность в соответствии с § 19 (2) предложение 1 InsO также является одним из обстоятельств, которые должны быть включены в общую оценку всех обстоятельств, говорящих за и против намерения должника нанести ущерб кредиторам и его осведомленности об этом. В качестве решающей причины BGH называет негативный прогноз для продолжения бизнеса, который делает наступление неплатежеспособности вероятным.
В этом контексте BGH однозначно признает чрезмерную задолженность по законодательству о несостоятельности в качестве признака доказательства субъективных предпосылок для оспаривания намерения согласно § 133 (1) InsO. Он подчеркивает, что чрезмерная задолженность не должна приниматься во внимание только потому, что должник, имеющий чрезмерную задолженность в соответствии с законодательством о несостоятельности, во многих случаях одновременно является угрожающе неплатежеспособным в смысле § 18 (2) InsO. Скорее, чрезмерная задолженность является независимым признаком доказательства. Однако BGH подчеркивает, что сила этого доказательного признака чрезмерной задолженности по законодательству о несостоятельности в значительной степени соответствует доказательному признаку надвигающейся неплатежеспособности.
По мнению BGH, решающим фактором для силы доказательного признака является вероятность наступления неплатежеспособности и близость по времени ее наступления, как в случае неизбежной неплатежеспособности, так и в случае чрезмерной задолженности. Если наступление неплатежеспособности не является определенным или не является неизбежным, требуются другие дополнительные обстоятельства для установления намерения нанести ущерб кредитору. Аналогичная ситуация сложилась и в случае чрезмерной задолженности согласно § 19 (2) предложение 1 InsO. Это связано с тем, что юридическое лицо, имеющее чрезмерную задолженность в соответствии с законодательством о несостоятельности, не имеет достаточных активов для покрытия существующих обязательств. Более того, продолжение его деятельности до конца прогнозного периода не является преимущественно вероятным. Негативный прогноз продолжения деятельности делает более позднее наступление неплатежеспособности вероятным.
По мнению BGH, тот факт, что чрезмерная задолженность по законодательству о несостоятельности в значении § 19 (2) InsO влечет за собой обязанность подать заявление о несостоятельности, в отличие от неизбежной несостоятельности по § 15a InsO, не оправдывает более сильную оценку доказательного признака чрезмерной задолженности по законодательству о несостоятельности.
В результате, BGH утверждает, что налоговый орган-ответчик не знал о возможном намерении должника поставить кредиторов в невыгодное положение. При этом суд также рассматривает два годовых финансовых отчета неплатежеспособного должника, известных налоговым органам, оба из которых показывают дефицит, не покрываемый собственным капиталом. В связи с этим BGH заявляет, что растущая чрезмерная задолженность по коммерческому балансу сама по себе не может привести к выводу о том, что налоговым органам было известно о намерении поставить кредиторов в невыгодное положение. BGH обосновывает это тем, что не существует законодательной презумпции принятия чрезмерной задолженности в значении § 19 InsO, как это регулируется, например, § 17 (2) предложение 2 InsO в контексте прекращения платежей. Поэтому администратор несостоятельности, оспаривающий согласно § 133 (1) InsO, который хочет обосновать намерение нанести ущерб кредиторам или осведомленность о нем на чрезмерной задолженности в соответствии с законодательством о несостоятельности, должен, в принципе, полностью доказать ее возникновение. BGH прямо подчеркивает, что это также относится к негативному прогнозу о непрерывности деятельности. Это примечательно, поскольку из судебных споров, которые администратор неплатежеспособности ведет против управляющего GmbH, известно, что управляющий обязан представить и доказать существование положительного прогноза непрерывности деятельности, а не истец-администратор неплатежеспособности — его отсутствие. BGH объясняет, что прецедентное право Второго гражданского сената, согласно которому коммерческий баланс с дефицитом, не покрытым собственным капиталом, является показательным в вопросе о том, является ли компания чрезмерной задолженностью в соответствии с законодательством о несостоятельности, не может регулярно использоваться в пользу оспаривающего управляющего в контексте обжалования несостоятельности. Суд обосновывает это, указывая на то, что, в отличие от ответственных корпоративных органов, противниками расторжения сделок обычно являются внешние лица.
В целом, BGH утверждает, что управляющий несостоятельностью, оспаривающий процедуру несостоятельности в соответствии с § 133 (1) Кодекса о несостоятельности Германии (Insolvenzordnung — InsO), должен в качестве отправной точки продемонстрировать и доказать как математическую чрезмерную задолженность в значении § 19 (2) предложение 1 Кодекса о несостоятельности Германии (InsO), так и наличие негативного прогноза непрерывности деятельности. Кроме того, необходимо, чтобы связанная с неплатежеспособностью чрезмерная задолженность стала известна должнику и стала известна противнику расторжения.
Даже если управляющему несостоятельности-истцу удастся продемонстрировать и доказать все это, необходимо также принять во внимание силу доказательств чрезмерной задолженности по законодательству о несостоятельности, установленной таким образом, как описано выше: Сама по себе она недостаточна даже в качестве доказательства для подтверждения субъективных требований для расторжения с намерением. Как указано выше, для этого необходимы дополнительные обстоятельства, присущие способу совершения юридического действия, которые также должны быть представлены и доказаны истцом — управляющим в деле о несостоятельности.
